Встречный вопрос: а почему я должен был остаться? Я не нашел в себе достаточно стимулов, не смог бросить здесь друзей, работы, на которых я тогда был занят, чтобы переехать в совершенно другую страну. Мне здесь было интереснее. Я съездил на несколько недель в другую страну, но как бы пафосно это ни звучало, я остаюсь патриотом своей Родины — своего Донбасса, и мне интереснее оставаться здесь. По поводу моих родителей, которые живут в совершенно другом информационном поле. Во время Майдана мы с ними много спорили и ругались, потому что они были на тот момент сторонниками Майдана. Но после того как произошел переворот, и у нас началась война, когда на жилые районы полетели снаряды ВСУ, мои родители переосмыслили ситуацию и в корне изменили свое мнение.
После того, как 26 мая произошел первый бой в Донецком аэропорту, моя мама не выдержала — взяла билет на первый же самолет и прилетела сюда, чтобы поддержать меня и бабушек. Она провела здесь все лето и начало осени, и пропустила эту войну через себя. Таким образом, мнение моих родителей кардинально поменялось в сторону Новороссии. Из-за чего они переругались со многими своими американскими друзьями, в числе которых есть грузины и киевляне, которые занимают враждебную нам позицию.

Это настоящая гражданская война, где раскол проходит через компании друзей, семьи и пары. Я сейчас уже не могу общаться с большинством своих знакомых из самых разных регионов Украины. Мы разругались со многими бывшими хорошими товарищами. Моя бывшая любимая девушка, с которой мы вместе работали на одном телеканале в Донецке, уехала в Киев, где на телевидении рассказывает о борьбе с «террористами-сепаратистами», я с ней тоже не общаюсь. Это война, в которой раскол проходит по живому. 


"Умберто Эко дал точную характеристику антирациональной, антимодернистской сущности праворадикального мировоззрения (которое он определял как Вечный фашизм или ур-фашизм):

«Ур-фашизм может быть определён как иррационализм... Иррационализм крепко связан с культом действия ради действия. Действование прекрасно само по себе и поэтому осуществляемо вне и без рефлексии. Думание — немужественное дело».
Каждое выступление Фарион — подтверждает эту максиму. Она и ее единомышленники живут мифами о «Духе и Крови». В них можно верить — но их нельзя опровергнуть, поскольку они выходят за рамки критического мышления. Рациональный, материалистический подход для идеологии «ур-фашизма» неприемлем как таковой:

«Не можна приймати матеріалістичної системи цінностей, накинутих нам комунізмом та більшовизмом! Великий Іван Франко казав: "На кожного прагматика знайдеться ще більший прагматик, який розчавить його"»!

Кстати, основой творческого мировоззрения Ивана Франко, которого Фарион беззастенчиво записала в свои союзники, был философский материализм. Но «відомового мовознавця» это не смущает. Ведь слепая вера не нуждается в реальных фактах.

Что можно противопоставить таким как она? Уж точно — не попытки «улучшить», «откорректировать» их вариант национальной идеи. Фарион и ее соратники — вовсе не «исказители национализма» (как пытаются утверждать умеренные нацдемы, испуганные «наездами» на воспитанников детских садов и слишком откровенными «хейт-спичами» в адрес «жидви та москалів»). На самом деле, это и есть истинный национализм — возведенная в культ этнократическая мифология, неизбежно стремящаяся к своей самой концентрированной — фашистской — форме. Мы не можем выиграть у фашистов на их поле — используя любую риторику, зацикленную на понятиях нации и этничности (нет смысла, например, поддерживать русскую патриотическую идею как альтернативу украинскому национализму). Мы должны противопоставить национальному мифу — пролетарский интернационализм. Этническому сознанию — классовую солидарность.

Кстати, пока националисты сталкивают лбами «русскокультурных» и «національно свідомих» трудящихся, представители класса крупной буржуазии доказывают собственным примером, что классовые интересы — гораздо важнее этнических."